Рождественская Мафия 2018

Той атмосферой, что нависла тяжёлыми снежными тучами над зрительным залом, можно было остудить весь Валоран, значительно расширив границы Фрельйорда по климатическому признаку. Даже в самых юных отпрысках свирепого северного клана читала многовековая закалка стужей. Ни единая мышца на лице молодых викингов не дрогнула в тот момент, когда ведущей спектакля объявил долгожданное окончание всех увеселительных мероприятий этого утренника. Родители этих матёрых детин поголовно использовали в качестве подставок и подлокотников свои топоры и молоты. И тем самым ничуть не помогали разбавить леденящее и зловещее молчание.

　Несчастный ведущий поёжился. На его крепком торсе едва сходилась красная шубка новогоднего деда, символа этого праздника, а меховой ворот, сидящий слишком плотно, изрядно натёр шею. Под меховой бородой дико чесалась собственная поросшая щетина и усы, но в дурацких варежках он не был способен даже подтянуть нелепые алые брюки, рассчитанные на кого-то в явно худшей физической форме.

　Ведущий, конечно, видел некоторое дерьмо, — и это хорошо читалось в его пусть неспокойном, но крайне внимательном взгляде. Взгляде человека, читавшего настроения и готового в случае чего занимать укрытие. И этот взгляд, разумеется, не мог ускользнуть от такого же наблюдательного фрельйордского тана. Двое мужчин поймали взгляды друг друга. Северянин поднялся. Ведущий напрягся и чуть пригнулся.

　С громогласным грохотом тан опустил древко своего топора в пол, тем самым вызвав немалое волнение всей труппы, столпившейся за кулисами и опасливо выглядывающей в зал. Эхо от этого удара не успело окончательно потухнуть о деревянные стены зала, когда раскатом грома о них ударился и разнёсся до каждого отдалённого уголка мощный смех северного вожака. Он так заливался смехом, что посуда на столах звенела и подпрыгивала. Актёры тоже подпрыгивали, только пищали и не знали, куда бы себя пристроить.

　Ведущий выдохнул.

　Руководитель группы упал в своё кресло и велел принести коньяка.

　Северяне рукоплескали и хохотали, вынуждая сходить снега с ближайших пиков, так смешно им было.

　Твистед Фэйт не понимал, что смешного.

　Казалось бы, причём тут Твистед Фэйт?

---

　— Я же говорил вам, уважаемый, всё выгорит.

　— Говорил, не спорю! Но это же чистая удача! А если бы они заметили?

　— «Удача»! Вы так говорите, словно это не самый важный фактор из всех.

　— Сударь, я театрал, а не… не… Картёжник! Я не могу уповать на удачу! Мне важен талант!

　— Обижаете, уважаемый. Удача — это такой же талант, уверяю вас. И его можно не только подчинить, но и развить. Воспитать, с позволения.

　— Но собрать труппу за месяц, которая согласится выступить перед этими дикарями! Вы поставили мне задачу не из лёгких, мистер Фэйт.

　— И всё же вы справились с ней, не так ли?

　— На кону была моя репутация! Вы сделали мне предложение, от которого я просто не мог отказаться.

　— Ну почему же, всё ещё могли. Но, безусловно, Гильдия Актёрского мастерства могла получить пару анонимных наводок о причинах плохого самочувствия некоторых демасийских оперных див.

　— Я попрошу! Мы закончили с этой темой!

　— Безусловно, безусловно, уважаемый.

　Твистед, мать его, Фэйт бесцеремонно взял стакан оцепеневшего от злобы и нервов распорядителя труппы. Коньяк пах пропитым уважением и состоянием. Величайший из «картёжников» любил этот запах, особенно когда им заветривался не его собственный плащ.

　— Мать твою, Фэйт.

　Дверь гримёрки едва не слетела с петель, когда в комнату с ноги зашёл обозлённый новогодний дед. Стоило ему переступить порог, как за него, в узкий и тёмный коридор, полетела несчастная меховая борода, а затем варежки, в которых можно было не только руки спрятать, но и целого йордла. Получив долгожданную свободу, хмурый мужчина тут же принялся со всей серьёзностью чесать своё щетинистое лицо.

　— За этот идиотский костюм я возьму с тебя на две доли больше.

　— Я и сам готов доплатить за то, что увидел тебя в таком наряде да ещё и с детишками вокруг. Из тебя выйдет замечательный дедуля, Малькольм.

　— Иди к чёрту, Фэйт.

　Малькольм, мать его, Грэйвс бесцеремонно взял бутылку коньяка со столика под немое возмущение руководителя этого балагана. Коньяк пах спиртом и явно мог гореть. У мрачного стрелка был невысокий стандарт согревающих напитков.

　— Но что будет, когда этот пан, тан или как там его заметит пропажу? Всё же это не просто украшения, это их клановый артефакт…

　— Рассудите сами, дорогой. Ваша труппа будет где?

　— Уж точно не здесь! Юг! В тепло! Подальше отсюда! В самые джунгли, только бы без варваров с топорами!

　— Правильно. Значит, кто станет объектом возмущения фрельйордцев?

　— Вероятно, демасийцы из ближайших деревень… Набегов не избежать, о-ох.

　— Ага. А у вас есть демасийские бумаги?

　— Нет.

　— Значит и проблем нет, уважаемый.

　На колени поседевшему и за один день постаревшему лет на десять управляющему упала червонная тройка. Затем — крестовая семёрка. И, наконец, пиковый туз. Смех Фэйта ещё долго не затихал, а управитель поспешно собирал свои чемоданы.

---

　— И-и-и… банк забирает мистер Фэйт.

　— Куда дальше, «мистер Фэйт»?

　— Как куда, к нашей заказчице. Она уже давно ждёт этот кинжальчик. Пару веков, верно?

　— Ты вообще уверена, что она заплатит нам, а не, допустим, превратит в ледяные изваяния?

　— О, нет, от этого мы с тобой застрахованы.

　— Ты про эти плащи?

　— Это тоже, друг мой, но я больше про то, что живыми мы намного полезнее.

　— Зачем мы вообще влезли в эту бабскую разборку за три сугроба, напомни, пожалуйста?

　— Если чувство авантюры тебя не устраивает, друг мой, то успокой себя золотом. Горой золота.

　— Ага. Только ты едва ли ей скажешь, что и на сестричку её работаешь?

　— А это уже совсем другая история, Малькольм. Совсем другая. Я введу тебя в курс дела… Через год.

　— Ага.

　— Ага!